Правила безопасности в декрете. Часть 1: одна в квартире с ребенком
Младенец орал, наверное, 10-й раз за день и орал долго. В голове гудело. Успокоить было очень просто – приласкать, дать грудь. Но я поймала себя на страшной мысли, что не могу сделать простое и естественное действие — взять на руки и приложить к груди, как я всегда делала. Мне противно. Мне кажется, что из меня высосали все соки. И я просто НЕ МОГУ взять этого ребенка на руки, словно он – не мой. Словно не желанный. Я поняла, что я схожу с ума. Что мне хочется причинить вред ребенку. Сделать ЧТО-ТО, ЧТОБЫ ОНА ЗАТКНУЛАСЬ.
Недавно многодетная мама Елена Кучеренко ответила на мой материал «Каминг-аут карьеристки» и написала свою колонку про обратную сторону материнства. И если в моей статье многодетность казалась спасением от бессмысленности жизни, то из материала Елены выходит, что совсем оно не спасение. И что занятие детьми приводит женщину к коммуникативному голоду, дефициту и личного пространства, и личных достижений, и сенсорному голоду, отчего можно буквально сойти с ума. Елена, конечно, не жалеет о своем выборе, и я услышала из ее колонки предупреждение о неких правилах безопасности, которые все же нужно в декрете соблюдать. Вот об этих правилах безопасности, чтобы избежать эмоционального выгорания мамы – мой новый материал. Потому что я, Елена, через это тоже прошла. И пройду еще много раз – с каждым новым ребенком.
Я думаю, что для многих молодых матерей эта тема является запретной. Они не готовы признать, что за красивыми фотками в слингах в соцсетях, за уверенностью в любви и желанности по отношению к своим детям могут прийти жуткие психозы. Они уверены, что истории, когда мать выкидывала детей из окна и выбрасывалась вслед за ними, или истории, как мать, желая успокоить ребенка, как обезумевшая трясет его и обеспечивает ему смертельное кровоизлияние в мозг – никогда не станут их историями. Дай Бог, чтобы эти истории были про каких-нибудь алкоголичек, а не про нас с вами. Но, к сожалению, кроме бедности и алкоголизма, есть третий фактор риска, который делает с нами ужасную вещь: подавляет материнский инстинкт, отключает разум и внезапно погружает в желание причинить вред своему любимому ребенку.
У каждой мамы будет разный запас прочности, зависящий и от опыта проживания стрессовых ситуаций, и от опыта материнства, и от возраста ребенка. Кто-то может выдержать и несколько суток (например, когда муж в командировке).
Ребенок отсутствие эмпатии тут же чувствует и воспринимает это как угрозу своему состоянию. Ему бы помолчать, поспать, дать вам отдохнуть. Но этого – не будет. Он будет орать – именно сейчас, когда вам так необходим перерыв – он зайдется ором и не успокоится даже у груди, потому что из вашего молока так и сочится адреналин – гормон борьбы или бегства. Дальше вы попадаете в замкнутый круг: он орет – вы не можете успокоить – он орет сильнее – вы не хотите успокаивать, потому что его голос уже кажется вам противным.
Наступает момент, когда кора головного мозга просто проиграет более древней части вашей головы – лимбической системе, которая решит, что вам грозит опасность. Вы не ели, не пили, не писали, не спали много часов подряд, и вашему мозгу будет наплевать, что ребенок живой и желанный, что он не виноват. Мозг сыграет с вами злую шутку: он воспримет ребенка как агрессора, который немедленно нужно устранить. Мягкое проявление этого состояния – желание остаться одной. Жесткое – желание агрессии по отношению к ребенку.
Конечно, почти все из нас не пойдут за этим едва осознаваемым, страшным, стыдным желанием. У вас будут способы вернуть контроль себе и перестать быть животным. Прежде всего, наша защита – окситоцин, гормон привязанности кормящих матерей. Этого гормона гораздо меньше у пап. Это сыграло злую шутку со швейцарским альпинистом Эрхардом Лоретаном, который, оставшись на Рождество в одиночестве с любимым грудным сыном, исчерпал разумные способы его успокоить и в исступлении встряхнул кричащего младенца, и тот заснул уже насмерть. На суде папа плакал и раскаивался, и судья, будучи уведомлен о шейк-синдроме (синдром встряхивания младенца), который поражает в одинаковой мере как детей неблагополучных алкоголиков, так и детей любящих и правильных родителей, освободил отца от тюремного срока, сказав, что тот достаточно себя наказал. Так что папы в зоне риска больше, чем мы.
Но отец, который остается с ребенком более, чем на 3 часа в одиночестве, это все-таки редкость. А для матери быть с ребенком одной с утра до позднего вечера и делать все домашние дела – это сегодня общественная норма. Но норма ли это для нашей физиологии и психологии? Наш мозг говорит, что это – патология, что этого нужно избежать всеми силами. Вы не знаете, какая бомба в вас заложена и когда прозвенит звонок. Давайте признаем: периодическое наличие желания причинить вред ребенку – это не стыдно, более того, для многих из нас, живущих в отдельных квартирах, это – неизбежно, и эти эмоции нужно научиться безопасно проживать.
Мой лимит с первым ребенком был 10 часов одиночества. В 9 утра муж уходил на работу до 21 часа, но меня накрывало к 19-ти. Если к 19 часам я устраивала себе каким-то образом «перерыв» от младенца (путем визита бабушки, подруги или хотя бы дневного сна) – день проходил нормально. Но я не сразу угадала свой «час X». Однажды муж пришел с работы, а я выбежала из комнаты, некрасивая, заплаканная с возгласом «Я придушу ее!». Муж едва скинул ботинки и метнулся к младенческой кровати. Конечно, никого я не придушила и не собиралась. Из кроватки вопило нечто сопливое и красное, но вполне здоровое. Даром что вопило уже часа два. Минуту назад я вновь и вновь делала попытку успокоить ее грудью, только это были уже холодные объятия очень усталой мамы, которая рыдала в этот момент сама. Наутро я рыдала уже от раскаяния и просила прощение у мужа, что сказала такие страшные слова – «придушу». Я провожала его на работу со словами:
– Пожалуйста, приходи с работы пораньше. Мне кажется, что иначе я могу причинить ей вред.
И он приходил.
Но однажды он уехал в командировку.
Накануне я говорила: «Пожалуйста, не оставляй меня одну, давай вызовем такси, и я уеду к родителям». Я знала свою «бомбу». Но муж – не понимал меня. Он думал, что сутки я смогу потерпеть:
– Конечно, уедешь, но давай я сам отвезу тебя и помогу собраться. Подожди, пока я приеду через день.
– Нет, ты не понимаешь, я не могу подождать!
Он действительно не понял и обиделся. Он приводил кучу разумных доводов, что я сама не вынесу тяжелые вещи, что не хочет, чтобы меня вез чужой человек в другой город. А я стояла как в тумане. Он не понял меня, и я его не винила: когда муж дома, я адекватна и весела, мой ребенок смеется и радует нас. Он не мог понять, как страшен вечер в одиночестве с ребенком, когда ты уже не можешь выйти на улицу «разбавить» взгляд елочками, качельками и другими людьми, и сенсорный голод откликается ночными кошмарами, и некуда бежать.
Наступил вечер. Наступило эмоциональное отупение. 9 раз я успокаивала девочку любя, но на десятый меня надо было успокоить саму. Вот он, десятый. Я почти физически чувствую этот «приход», как сквозь ор я теряю себя, и в мутном взгляде рушится комната.
Я отстегиваю орущую девочку с детского стульчика и почти швыряю ее в кроватку – там она будет в безопасности от себя и от меня. Я убегаю в туалет.
Сколько времени я там провела – я не знаю. Через некоторое время я обнаружила себя сидящей на унитазе и тупо раздирающей кусочки туалетной бумаги. Я смотрела на белую стену, и по ней мелькали какие-то цветные мушки. Из комнаты доносились вопли младенца.
«Надо выходить». Я почти заставила себя выйти.
Дочь была вся в соплях. Противная.
Я стала молиться. Ор не замолкал. Потом я била боксерскую грушу мужа. Ор не замолкал. Наконец я поняла, что сама дочь не замолчит и надо что-то сделать. Надо ЗАСТАВИТЬ СЕБЯ ДАТЬ ЕЙ ГРУДЬ.
Я рывком, со злобой взяла дочь из кроватки и рывком же швырнула ее на диван. Силой всунула грудь в рот. Мне хотелось агрессии, пусть даже такой минимальной. По-максимуму старалась контролировать себя. По крайней мере, мне так казалось. Да, я резко с ней обошлась, но ровно настолько, чтобы ей было не больно. Пока еще я чувствовала эту грань.
Мы обе отключились и спали несколько часов. Вокруг был разгром и немытая посуда.
На утро я вызвала такси, собрала за полчаса три сумки, незнамо как – откуда только силы взялись – вынесла во двор тяжеленный упакованный манеж и все остальное барахло и уехала к родителям. Там я отоспалась и отъелась. Миновало.
Я подумала и о том, что другой маме в силу каких-то факторов риска может захотеться этой «агрессии» чуть больше – достаточно для того, чтобы причинить вред ребенку. Просто у нее будет меньше сдерживающих факторов. Она может быть младше меня, она может не кормить грудью и не иметь окситоцина в таком количестве в крови, она может просто не уметь успокаивать ребенка. Мы должны перестать винить таких матерей и сделать все, чтобы проинформировать каждую молодую маму еще в роддоме: «Дорогая, в тебе заложена бомба. Вот список рекомендаций, чтобы избежать взрыва».
Эмоциональное выгорание не проходит с окончанием младенческого периода – оно актуально и для мамы двух-трехлетки, потому что истерик у детей меньше не становится. И они так же остро чувствуют момент наступления отсутствия эмоционального отклика у мамы. И так же, как и в младенчестве, включают издевательскую сирену «Спасите меня от моей холодной матери».
Моя соседка – мама тоже почти трехлетней тоже Маши. Вот она шлет мне СМС с отчаянным возгласом: «Она орет уже полчаса. Я не знаю, как это можно пережить». И я отвечаю ей: «Ты одна? В одиночку это пережить нельзя». И мы приходим друг к другу «поплакаться» по очереди.
В следующей колонке я напишу способы предотвратить эмоциональное выгорание и сенсорный голод мамы. Пока правило № 1: не оставайтесь одни в квартире с детьми младше 3-х лет более нескольких часов подряд. Это опасно для жизни ребенка! Проинформируйте об этом мужа. Обзаведитесь подругами, которые были бы не в другом районе и не в социальной сети, а рядом, которых вы можете звать к себе в середине дня, чтобы «отпустило». Просите о помощи. «Скидывайте» ребенка на другие любящие руки, даже если бабушка будет кутать его в жуткие розовые шмотки, а дедушка халтурно подмоет попу. Однако помните о том, что «любящие руки» тоже рано или поздно испытают эмоциональное выгорание, и «час X» у них придет гораздо раньше, чем у вас.
www.pravmir.ru
Правила безопасности в декрете. Часть 2. Неконтролируемый стресс
Причиной эмоционального выгорания мамы не является одиночество в течение дня и отдельная квартира. Это – внешние условия, создающие РИСК. Жизнь в этих условиях требует от мамы специальных действий, чтобы этого риска избежать. Поэтому совершенно правильно Елена Фетисова в ответной публикации заметила, что неправильно решать проблему «за чужой счет», то есть переезжать к бабушке.
В прошлой колонке были даны «пожарные» рекомендации. Но теперь мы будем говорить, как жить в декрете, чтобы «не накрыло». Для этого нужно бороться с настоящими причинами эмоционального выгорания.
Когда со мной это «случилось», я заинтересовалась психологией и физиологией своего организма. Ниже я выделила 8 возможных причин выгорания, на которые мне удалось найти ответные действия:
- Неконтролируемый стресс
- Голод на удовлетворяющее общение и признание
- Голод на события
- Голод на достижение и недостаток интеллектуальной нагрузки
- Структурный голод
- Наличие внутреннего конфликта и нестабильная самооценка
- Кризис жизненных целей и ценностей
- Психотропный эффект окситоцина у кормящей матери
Возможно, этот перечень не полный, и специалисты добавят что-то. Моя роль как журналиста – составить обзор и предположить возможное влияние этих причин на женщину. Дать почву для дальнейших исследований ученым, а женщинам, столкнувшимся с проблемой – возможные инструменты для их решения.
В этой серии публикаций я буду разбирать каждую причину отдельно: объяснять механизм ее возникновения и способы устранения.
Риск 1. Неконтролируемый стресс
Я сказала себе, что буду контролировать свою жизнь, несмотря на то, что квартира была превращена в «Детский мир» в худшем его подобии. Я будто бы пропадала из этой квартиры. Там, где раньше было мое – стало ее, Маши. Там, где раньше я смотрела документальное кино, теперь включался только Лунтик. Там, где я слушала Мельницу, вопил Паровозик из Ромашково. Там, где я ела малину и кальмары, теперь лежала гречка с яблоками.
Я не могла есть, что хочу, спать, когда хочу, мыться, когда хочу. У меня было ощущение, что я – рыбка в аквариуме, из которого выкачали кислород, но из него никак не выпрыгнуть. А я всё прыгаю и прыгаю, желая глотка свежего воздуха. Я брызгалась духами с запахом клубники, которую мне было нельзя. Я купила себе малиновый гель для душа. Я сделала самую красивую одежду домашней. Нет, Машка, мою жизнь целиком ты не возьмешь. Я останусь собой!
Жизнь полна стрессов, которые мы можем проходить контролируемо: они ведут к личностному развитию. Мы ищем, как нам выйти из ситуации вызова, а наши усилия приводят к результату. Цепочка «вызов – реакция – результат» является неотъемлемой частью развития. По мнению физиолога Дмитрия Жукова, губителен для человека неконтролируемый стресс, у которого три признака: его нельзя предсказать, нельзя избежать, к нему нельзя приспособиться. Иными словами, источник стресса от тебя никак не зависит и ты не можешь повлиять на него, сделать так, чтобы он прекратился.
Первый ребенок может создать у матери ситуацию неконтролируемого стресса. Она почти не может повлиять на его крик. Практически не поддаются успокоению и контролю колики, режущиеся зубы и истерики 2–3-летнего возраста. Когда он проснется и закричит снова – неизвестно и тоже не поддается контролю.
У нас получается другая цепочка: вызов – реакция – отсутствие адекватного и длительного результата – снова вызов – реакция – снова отсутствие результата. Это может привести к нежеланию проявлять реакцию (то есть успокаивать ребенка). Научным языком такое состояние называется «выученная беспомощность». Ее признаками является апатия, агедония (отсутствие желания наслаждаться наличествующими удовольствиями), нежелание улучшать свое состояние, снижение когнитивных способностей, тревога и страх.
Многие узнают себя, представив следующую картину: очень хочется спать, но не спится от тревоги, что всё равно скоро проснется младенец, и опять… Или вы сидите на диване и чувствуете, что не в состоянии даже встать и полить цветы, потому что «Зачем? Каждый день одно и то же».
Фото с сайта mama.dk
Однако организм мамы стремится избежать депрессии и защищается от неконтролируемого стресса сам. Он проявляет «смещенную активность» – изобретает действия, которые в принципе на причину стресса не воздействуют, но снижают тревожность мамы. Например, вы можете каждый день фанатично мыть пол или протирать полочки. Очень долго, до стерильности гладить шмотки. Набрасываться на еду, особенно на сладкое. Вы можете изобрести какие-то странные ритуалы, в целесообразность которых истово верите, хотя через год будете смеяться над этим. Но в ситуации неконтролируемого стресса это было вам необходимо.
А какую смещенную активность проявляете вы? Не является ли она невротической? Если она вас не устраивает – подумайте, какой полезной отвлекающей деятельностью ее можно заменить. Когда я поймала себя на «натирании полов» – я головой понимала, что это бесполезно, но ничего не могла с собой поделать… Проблема ушла, когда я занялась написанием книги. Чистота полов снова перестала меня волновать чаще, чем раз в неделю.
Да, неконтролируемый стресс испытывают и крыски, и рыбки, и собачки, и у них тоже есть «смещенная активность». Например, если привязанную крыску беспорядочно ударяют током и она не может повлиять на эти удары – она проявляет симптомы депрессии. Однако если крысе в этот момент дать бегать по клетке или погрызть палочку – симптомов депрессии не будет. Так же их не будет, если в клетке есть возможность драться с сородичами. В ситуации неконтролируемого стресса и у человека будет возрастать напряженность и агрессия по отношению к окружающим (например, мужу, свекрови). Но мы-то с вами не захотим уподобляться крыскам и можем осознанно выбрать иную «смещенную активность».
Самый же надежный для человека способ преодолеть неконтролируемый стресс – превратить его в контролируемый. Для этого нужно последовательно воздействовать на каждый из трех признаков НС. Ваша задача – убрать хоть один. «Избежать»: оставив кого-то на время с ребенком. Если нельзя – воздействуем на «Предсказать» – создать режим дня для себя и ребенка и четкие ритуалы на еду, прогулки и сон. Это делает реакции ребенка более предсказуемыми. «Приспособиться»: повышать материнскую квалификацию и пополнять арсенал способов успокоения ребенка. Например, у меня была бессонница от тревоги, что ребенок скоро проснется. Тогда я взяла его к себе в кровать. Когда он начинал ворочаться, еще до крика совала в рот титьку. Я выиграла себе хороший ночной сон. Это пример воздействия на признак «приспособиться».
Уверена, что этот пример многим покажется банальным. Увы: если женщина по причине молодости, необразованности, отсутствия образцов материнского поведения – не умеет успокаивать ребенка, она тоже будет бороться с неконтролируемым стрессом, но уже по-другому. Ее агрессия может быть направлена против ребенка. Признак «приспособиться» – выпить алкоголь. Признак «избежать» – выбросить ребенка в буквальном смысле. Но научите женщину справляться с неконтролируемым стрессом безопасно – и мы получим здоровую семью. Именно поэтому нужны группы материнской поддержки.
Упражнение: выпишите, какое именно поведение ребенка и когда действует на вас как неконтролируемый стресс. Напишите все возможные варианты безопасных действий на каждый из трех признаков неконтролируемого стресса в вашем случае.
Для сохранения адекватной самооценки в период действия неконтролируемого стресса важно гарантированно для себя ежедневно выполнять какой-то ритуал. Пример: ужин для мужа должен быть готов, а полы должны быть вымыты.
Мой ребенок регулярно не давал мне делать домашние дела, и это усугубляло мое ощущение несостоятельности себя как хозяйки. Я почувствовала себя гораздо лучше, когда мне удалось гарантировать себе чистоту дома. Для этого мне пришлось посадить свою бунтарку в слинг на спину, где часто во время мытья пола она мирно засыпала. Я чувствовала, будто «победила» ее и вернула себе контроль над собственной жизнью.
Необходимо уйти от ощущения «я не знаю, что мне сейчас делать». Тренер для мам Наталья Потеха рекомендует создать вечерние и утренние последовательности домашних дел, которые железно бы выполнялись. Однако жесткое планирование дня не является панацеей от неконтролируемого стресса. Наоборот, оно усиливает ощущение собственной несостоятельности из-за неспособности соблюдать всё запланированное в условиях непредсказуемости поведения ребенка. Так что истина посередине. Ужин не должен быть готов «любой ценой»!
Побороть последствия неконтролируемого стресса мне помог принцип «делай дела вместе с ребенком, а когда он спит – отдыхай или реализуйся». Если вы будете всё время развлекать ребенка – вы скоро вымотаетесь, и ребенок это почувствует. А потом вам, вымотанной, придется еще и делать все остальные дела. Делая домашние дела вместе с ребенком, вы приучаете его к тому, что мама предназначена не только для него. Кроме того, любое дело (особенно мытье посуды и пола) легко превращается в совместную игру. Время же сна ребенка вам пригодится для того, чтобы работать над всеми следующими рисками в нашем списке (устранять голод на достижение признания, например).
Еще одна работающая рекомендация против неконтролируемого стресса – гарантировать себе удобный вид отдыха и отключения от ребенка, не зависящий от других людей. Для меня такой возможностью стал ежедневный душ. Как только Маша научилась сидеть – я сажала ее в детское сидение в ванной или в таз с игрушками и могла мыться рядом столько, сколько мне хочется. Это напоминало мне, что я всё еще контролирую мою жизнь. Если нельзя было помыться – я умывала лицо, причесывалась и красилась.
Читателя может смутить, что в этой колонке я обратилась к физиологии, особенно учитывая обоснованный скептицизм по поводу попытки толковать поведение человека с позиции биологии. Физиолог Дмитрий Жуков первый оговаривается о том, что поведение человека нельзя трактовать с позиции только биологии. Но в науке главенствует принцип Оккама: к более сложным объяснениям следует прибегать, когда простые не объясняют имеющихся фактов.
В этой колонке я обратилась к физиологии, потому что некоторые особенности поведения женщины в декрете можно истолковать с этой позиции, но, безусловно, этого недостаточно. Поэтому у нас будет серия публикаций, где в дальнейшем мы будем обращаться и к социологии, и к психологии, и к другим наукам, пытающимся объяснить поведение человека.
Читайте также:
www.pravmir.ru
Женщина в декрете и одна в квартире с ребенком
23 Янв112209
Алеся Лонская: Младенец орал, наверное, 10-й раз за день и орал долго. В голове гудело. Успокоить было очень просто – приласкать, дать грудь. Но я поймала себя на страшной мысли, что не могу сделать простое и естественное действие — взять на руки и приложить к груди, как я всегда делала. Мне противно. Мне кажется, что из меня высосали все соки. И я просто НЕ МОГУ взять этого ребенка на руки, словно он – не мой. Словно не желанный. Я поняла, что я схожу с ума. Что мне хочется причинить вред ребенку. Сделать ЧТО-ТО, ЧТОБЫ ОНА ЗАТКНУЛАСЬ.
Недавно многодетная мама Елена Кучеренко ответила на мой материал «Каминг-аут карьеристки» и написала свою колонку про обратную сторону материнства. И если в моей статье многодетность казалась спасением от бессмысленности жизни, то из материала Елены выходит, что совсем оно не спасение. И что занятие детьми приводит женщину к коммуникативному голоду, дефициту и личного пространства, и личных достижений, и сенсорному голоду, отчего можно буквально сойти с ума. Елена, конечно, не жалеет о своем выборе, и я услышала из ее колонки предупреждение о неких правилах безопасности, которые все же нужно в декрете соблюдать. Вот об этих правилах безопасности, чтобы избежать эмоционального выгорания мамы – мой новый материал. Потому что я, Елена, через это тоже прошла. И пройду еще много раз – с каждым новым ребенком.
Я думаю, что для многих молодых матерей эта тема является запретной. Они не готовы признать, что за красивыми фотками в слингах в соцсетях, за уверенностью в любви и желанности по отношению к своим детям могут прийти жуткие психозы. Они уверены, что истории, когда мать выкидывала детей из окна и выбрасывалась вслед за ними, или истории, как мать, желая успокоить ребенка, как обезумевшая трясет его и обеспечивает ему смертельное кровоизлияние в мозг – никогда не станут их историями.
Дай Бог, чтобы эти истории были про каких-нибудь алкоголичек, а не про нас с вами. Но, к сожалению, кроме бедности и алкоголизма, есть третий фактор риска, который делает с нами ужасную вещь: подавляет материнский инстинкт, отключает разум и внезапно погружает в желание причинить вред своему любимому ребенку. Этот фактор – эмоциональное выгорание мамы, которая находится одна в квартире с детьми младше 3-х лет более нескольких часов.
У каждой мамы будет разный запас прочности, зависящий и от опыта проживания стрессовых ситуаций, и от опыта материнства, и от возраста ребенка. Кто-то может выдержать и несколько суток (например, когда муж в командировке). Но рано или поздно накроет всех.
Сначала вы почувствуете, что не способны больше проявлять эмоции нежности и «сюсюкаетесь» через силу. Это первый «звоночек»: у вас пропадает способность проявлять эмоции по отношению к ребенку и отвечать на его эмоции.
И если вы живете в квартире с родственниками – в этот момент вы отдаете ребенка на руки кому-то другому. Так и делали женщины веками. Никогда, слышите – никогда не было в истории такого «счастья», как отдельная квартира. Ни дети, ни мамы к этому не приспособлены.
И если вы живете в квартире с любящей бабушкой – можете дальше этот текст не читать. А вот если вам повезло жить в отдельной квартире – вы клиент эмоционального выгорания. Вы проигнорируете первый его признак (дефицит эмпатии к ребенку) и дальше с вами произойдет вот что.
Ребенок отсутствие эмпатии тут же чувствует и воспринимает это как угрозу своему состоянию. Ему бы помолчать, поспать, дать вам отдохнуть. Но этого – не будет. Он будет орать – именно сейчас, когда вам так необходим перерыв – он зайдется ором и не успокоится даже у груди, потому что из вашего молока так и сочится адреналин – гормон борьбы или бегства. Дальше вы попадаете в замкнутый круг: он орет – вы не можете успокоить – он орет сильнее – вы не хотите успокаивать, потому что его голос уже кажется вам противным.
Наступает момент, когда кора головного мозга просто проиграет более древней части вашей головы – лимбической системе, которая решит, что вам грозит опасность. Вы не ели, не пили, не писали, не спали много часов подряд, и вашему мозгу будет наплевать, что ребенок живой и желанный, что он не виноват.
Мозг сыграет с вами злую шутку: он воспримет ребенка как агрессора, который немедленно нужно устранить. Мягкое проявление этого состояния – желание остаться одной. Жесткое – желание агрессии по отношению к ребенку.
Конечно, почти все из нас не пойдут за этим едва осознаваемым, страшным, стыдным желанием. У вас будут способы вернуть контроль себе и перестать быть животным. Прежде всего, наша защита – окситоцин, гормон привязанности кормящих матерей. Этого гормона гораздо меньше у пап. Это сыграло злую шутку со швейцарским альпинистом Эрхардом Лоретаном, который, оставшись на Рождество в одиночестве с любимым грудным сыном, исчерпал разумные способы его успокоить и в исступлении встряхнул кричащего младенца, и тот заснул уже насмерть. На суде папа плакал и раскаивался, и судья, будучи уведомлен о шейк-синдроме (синдром встряхивания младенца), который поражает в одинаковой мере как детей неблагополучных алкоголиков, так и детей любящих и правильных родителей, освободил отца от тюремного срока, сказав, что тот достаточно себя наказал. Так что папы в зоне риска больше, чем мы.
Но отец, который остается с ребенком более, чем на 3 часа в одиночестве, это все-таки редкость. А для матери быть с ребенком одной с утра до позднего вечера и делать все домашние дела – это сегодня общественная норма. Но норма ли это для нашей физиологии и психологии? Наш мозг говорит, что это – патология, что этого нужно избежать всеми силами.
Вы не знаете, какая бомба в вас заложена и когда прозвенит звонок.
Давайте признаем: периодическое наличие желания причинить вред ребенку – это не стыдно, более того, для многих из нас, живущих в отдельных квартирах, это – неизбежно, и эти эмоции нужно научиться безопасно проживать.
Мой лимит с первым ребенком был 10 часов одиночества. В 9 утра муж уходил на работу до 21 часа, но меня накрывало к 19-ти. Если к 19 часам я устраивала себе каким-то образом «перерыв» от младенца (путем визита бабушки, подруги или хотя бы дневного сна) – день проходил нормально. Но я не сразу угадала свой «час X». Однажды муж пришел с работы, а я выбежала из комнаты, некрасивая, заплаканная с возгласом «Я придушу ее!». Муж едва скинул ботинки и метнулся к младенческой кровати. Конечно, никого я не придушила и не собиралась. Из кроватки вопило нечто сопливое и красное, но вполне здоровое. Даром что вопило уже часа два. Минуту назад я вновь и вновь делала попытку успокоить ее грудью, только это были уже холодные объятия очень усталой мамы, которая рыдала в этот момент сама. Наутро я рыдала уже от раскаяния и просила прощение у мужа, что сказала такие страшные слова – «придушу». Я провожала его на работу со словами:
– Пожалуйста, приходи с работы пораньше. Мне кажется, что иначе я могу причинить ей вред.
И он приходил.
Но однажды он уехал в командировку.
Накануне я говорила: «Пожалуйста, не оставляй меня одну, давай вызовем такси, и я уеду к родителям». Я знала свою «бомбу». Но муж – не понимал меня. Он думал, что сутки я смогу потерпеть:
– Конечно, уедешь, но давай я сам отвезу тебя и помогу собраться. Подожди, пока я приеду через день.
– Нет, ты не понимаешь, я не могу подождать!
Он действительно не понял и обиделся. Он приводил кучу разумных доводов, что я сама не вынесу тяжелые вещи, что не хочет, чтобы меня вез чужой человек в другой город. А я стояла как в тумане. Он не понял меня, и я его не винила: когда муж дома, я адекватна и весела, мой ребенок смеется и радует нас. Он не мог понять, как страшен вечер в одиночестве с ребенком, когда ты уже не можешь выйти на улицу «разбавить» взгляд елочками, качельками и другими людьми, и сенсорный голод откликается ночными кошмарами, и некуда бежать.
Наступил вечер. Наступило эмоциональное отупение. 9 раз я успокаивала девочку любя, но на десятый меня надо было успокоить саму. Вот он, десятый. Я почти физически чувствую этот «приход», как сквозь ор я теряю себя, и в мутном взгляде рушится комната.
Я отстегиваю орущую девочку с детского стульчика и почти швыряю ее в кроватку – там она будет в безопасности от себя и от меня. Я убегаю в туалет.
Сколько времени я там провела – я не знаю. Через некоторое время я обнаружила себя сидящей на унитазе и тупо раздирающей кусочки туалетной бумаги. Я смотрела на белую стену, и по ней мелькали какие-то цветные мушки. Из комнаты доносились вопли младенца.
«Надо выходить». Я почти заставила себя выйти.
Дочь была вся в соплях. Противная.
Я стала молиться. Ор не замолкал. Потом я била боксерскую грушу мужа. Ор не замолкал. Наконец я поняла, что сама дочь не замолчит и надо что-то сделать. Надо ЗАСТАВИТЬ СЕБЯ ДАТЬ ЕЙ ГРУДЬ.
Я рывком, со злобой взяла дочь из кроватки и рывком же швырнула ее на диван. Силой всунула грудь в рот. Мне хотелось агрессии, пусть даже такой минимальной. По-максимуму старалась контролировать себя. По крайней мере, мне так казалось. Да, я резко с ней обошлась, но ровно настолько, чтобы ей было не больно. Пока еще я чувствовала эту грань.
Мы обе отключились и спали несколько часов. Вокруг был разгром и немытая посуда.
На утро я вызвала такси, собрала за полчаса три сумки, незнамо как – откуда только силы взялись – вынесла во двор тяжеленный упакованный манеж и все остальное барахло и уехала к родителям. Там я отоспалась и отъелась. Миновало. Я снова могла любить своего ребенка. Я с ужасом воображаю, что брось я в тот вечер Машу на кровать чуть посильнее или будь она чуть помладше – я могла бы обеспечить ей «синдром встряхнутого младенца» (шейк-синдром). Я действительно себя контролировала или думала, что контролирую?
Я подумала и о том, что другой маме в силу каких-то факторов риска может захотеться этой «агрессии» чуть больше – достаточно для того, чтобы причинить вред ребенку. Просто у нее будет меньше сдерживающих факторов. Она может быть младше меня, она может не кормить грудью и не иметь окситоцина в таком количестве в крови, она может просто не уметь успокаивать ребенка. Мы должны перестать винить таких матерей и сделать все, чтобы проинформировать каждую молодую маму еще в роддоме: «Дорогая, в тебе заложена бомба. Вот список рекомендаций, чтобы избежать взрыва».
Эмоциональное выгорание не проходит с окончанием младенческого периода – оно актуально и для мамы двух-трехлетки, потому что истерик у детей меньше не становится. И они так же остро чувствуют момент наступления отсутствия эмоционального отклика у мамы. И так же, как и в младенчестве, включают издевательскую сирену «Спасите меня от моей холодной матери».
Моя соседка – мама тоже почти трехлетней тоже Маши. Вот она шлет мне СМС с отчаянным возгласом: «Она орет уже полчаса. Я не знаю, как это можно пережить». И я отвечаю ей: «Ты одна? В одиночку это пережить нельзя». И мы приходим друг к другу «поплакаться» по очереди.
В следующей колонке я напишу способы предотвратить эмоциональное выгорание и сенсорный голод мамы. Пока правило № 1: не оставайтесь одни в квартире с детьми младше 3-х лет более нескольких часов подряд. Это опасно для жизни ребенка! Проинформируйте об этом мужа. Обзаведитесь подругами, которые были бы не в другом районе и не в социальной сети, а рядом, которых вы можете звать к себе в середине дня, чтобы «отпустило». Просите о помощи. «Скидывайте» ребенка на другие любящие руки, даже если бабушка будет кутать его в жуткие розовые шмотки, а дедушка халтурно подмоет попу. Однако помните о том, что «любящие руки» тоже рано или поздно испытают эмоциональное выгорание, и «час X» у них придет гораздо раньше, чем у вас.
Смотрите также онлайн-лекцию «Психологическая готовность семьи к рождению ребенка» психолога Галины Филипповой (лекция №5 цикла «Марафон для начинающих мам»)
Онлайн-лекцию врача-педиатра Лилии Казаковой «Первые месяцы жизни малыша: о чем беспокоиться, когда быть спокойным» (лекция №5 цикла «Марафон для начинающих мам»)
Оригинал
soznatelno.ru
Правила безопасности в декрете. Часть 3. Потеря личного пространства
Алеся Лонская продолжает делиться с читателями «Правмира» личным опытом, полученным в декретном отпуске. Сегодня говорим о том, как женщине остаться собой в условиях неизбежной потери личного пространства после рождения ребенка.
Твою жизнь истопчут и разорвут. Будут рисовать поверх твоих дневников, резать твои недочитанные журналы и документы. Твои бусы и браслеты – больше не твои. Твое нижнее белье и прокладки будут вытаскивать из ящиков и бросать на пол. Маленькие ручки доберутся до всех тайн твоей жизни. К тебе залезут даже в трусы просто потому, что интересно.
Твое тело больше тебе не принадлежит. Ни изнутри, ни снаружи. Ни днем, ни ночью. Твои титьки будут щипать и выворачивать и даже ездить по ним машинкой. Ты можешь возмущаться и бить по рукам, но на тебя тут же налетят уже с другой стороны и с другой идеей экзекуции. Волосы, которые еще остались после года грудного вскармливания, придется завязывать только вверху и желательно самой невзрачной резинкой. Про серьги придется забыть, если не хочешь остаться без мочек.
Твоих интересов больше не будет. Тебе надо уйти в храм, в магазин, к подружке? Ребенок ляжет на коврик в прихожей и будет биться в истерике, цепляясь за твою юбку. Ты, конечно, уйдешь и оставишь его с мужем, но в следующей раз муж будет не готов пойти на это.
Муж не готов терять свою жизнь и свои интересы. Не готов терять свое время, рабочий стол, спальное место, место за столом, место на унитазе, свою тарелку и чашку. Ты – всё это потеряешь просто по умолчанию, потому что ты – мать. Если вас это бесит так же, как и меня, то нам – в клуб нормальных.
У тебя не будет ни времени, ни возможности помолиться, потому что как только ты достанешь молитвослов и сделаешь вид, что тебя нет – ребенок начинает с ором скакать прямо по тебе и драть твои волосы. (Не знаю, как ваш, а мой молитвослов уже изрисован фломастерами).
Всего, начиная от возможности сходить покакать, тебе теперь придется добиваться.
Добивайся! Ребенок был бы рад забрать тебя себе без остатка. Тебе придется сражаться за свою жизнь. Тебе придется создавать параллельную жизнь, где будет другая одежда, красивые серьги, сапоги на каблуках, походы в парикмахерскую, кружки по интересам, любимая еда, куски которой не будут отбирать у тебя из тарелки. Уходя из квартиры накрашенной и на каблуках, ты будешь чувствовать себя негодяем, совершающим адюльтер. И муж будет думать так же.
Он никогда не поймет вас, потому что его тело, его время, его рабочий стол, его спальное место, его желудок, его место на унитазе – всё еще его.
Но, создавая мужской и женский мозг, Бог это предусмотрел. Мужчина действительно не сможет работать без тишины и рабочего места. Мужчина действительно не может одновременно думать и играть с ребенком. Мужчина действительно должен ночью спать, желательно не на раскладушке с подогнутыми ногами, и не на детской, а на своей кровати. Его связи между полушариями короче ваших. У него нет жировых запасов. Лишившись того, что обеспечивает ему возможность думать, развиваться и зарабатывать деньги – мужчина перестанет быть собой, не сможет зарабатывать и обеспечивать вам возможность быть собой и дальше – хоть по этому минимуму, но быть собой.
А мы можем в этих условиях – быть собой. Но этому надо учиться – заново учиться быть собой! Не винить мужа, не винить ребенка, а рассказать им, как вам помочь оставаться интересной, живой, веселой, гармоничной.
Мы можем сидеть на унитазе и пускать мыльные пузыри. Купать ребенка и писать статью на «Правмир». Заниматься творчеством ночью, между кормлениями. Жить параллельными делами и не сойти с ума. Не помнить утром, как варить макароны, но сделать днем гениальный диплом. Одной рукой.
Фото: optoutrevolutionary.com
И эта борьба не бесполезна. Человек без интересов – страшен. Я выросла с таким человеком, который «положил на меня жизнь», хотя мне это было не нужно. Я не уважала ни жизнь, ни смерть моей бабушки. Она казалась мне мертвецом при жизни. Когда она умерла, мы с мамой листали старые фотографии, и я увидела, что у нее была жизнь – до меня. Я спросила: мама, неужели она когда-то к чему-то стремилась? Ходила на лыжах, в кино, чего-то добивалась? И мама ответила: конечно. Если бы ты знала, как она гениально рисовала. Вязала. Как ее ценили на работе.
А я – не знала. Она оставила свою жизнь там, до моего рождения, а потом – решила посвятить свою жизнь мне. На ее похороны пришла ее бывшая дипломница и плакала горше всех. Горше меня. Она знала мою бабушку. А мне было обидно и завидно. Мне казалось, что я жила с зомби без эмоций. Без желаний. Без интересов. Я видела спину у кастрюль, попытки закатать мне рукава, накормить меня так, будто меня – десять, и единственным моим желанием было бежать, бежать, бежать, и я много раз умоляла мою семью: живите, пожалуйста, живите не мной. Я не хотела тащить за собой вагончик мертвецов и отрезала его. Отрезала тяжело, с психотерапевтом.
Но теперь, воспитывая своего ребенка, я точно знаю: надо оставаться живой. Быть собой. Жить своими интересами. Научить ребенка уважать твое тело, твое время, твой отдых, твои интересы, твои отношения – это одна из самых сложных педагогических задач.
Но вдруг случится чудо. Годам к 2,5 такой борьбы ребенок начинает тихо играть, когда тебе надо дописать текст или взять интервью по скайпу. И ласково спрашивает: «Мам, тебе надо поработать?», «Мам, тебе надо отдохнуть?», «Мам, я тебе не буду мешать». И действительно, тихо занимается. И даже не рисует на обоях. И даже не разматывает туалетную бумагу. А сидит и листает свои детские книжки.
И ты заплачешь от умиления, гладишь его по голове, закрываешь крышку ноутбука и идешь с ним играть.
Правда, существуют нюансы этой «борьбы». Я всерьез опасаюсь, что большинство молодых мам из моего поколения не нужно учить отстаивать свои интересы – они это умеют делать по умолчанию. Умеют настолько хорошо, что в этой борьбе делают своим врагом… ребенка. Не обстоятельства, не время, не отсутствие навыков планирования жизни у себя, а ребенка.
Отталкивают его, когда он к ним цепляется. Испытывают скуку, когда играют с ним. И так тоскуют по личному пространству, что это становится причиной бесконечного раздражения на дитя. «Не трогай меня! Займись, наконец, сама!» – иногда это становится лейтмотивом дня.
Однажды, чувствуя, как я напряженно пытаюсь заняться своими делами, Маша спросила меня: «Мам, я – плохая?»
Я остановилась. Мысли, бежавшие где-то в статьях, вихрем вернулись и остановились в детских глазах, полных отчаяния. Я взяла ее за руки и стала ей говорить какие-то ласковые слова, но она настаивала на своем: «Я плохая. Я плохая». Это так прочно засело в ее маленькой головке не за один день.
Почему до меня не доходило, что она воспринимает мою попытку вести свою обычную, насыщенную жизнь так, словно она этому – помеха? Я рассчитывала на то, что она не почувствует, что я словно не с ней, не здесь и сейчас, а там, в своей жизни? Она умна. Она знала, что я телом наряжаю с ней елку, а душой наряжаюсь к выходу. Телом пускаю пузыри, а мыслями не разделяю с ней радости. Разве так – верно? Разве я не должна делать Машу счастливой каждый день и каждый миг? И главное – разделять с ней радость? Кто кроме меня?
Боже, как хорошо, что я прошла эту стадию. И теперь хочу помочь пройти ее другим молодым мамам – тем, которые привыкли, что всё время принадлежит им. Тем, ради кого жили родители, и кто не привык делиться своим временем, телом, своей ночью. Тем, кто так же, как я, молился: «Господи, научи меня любить. Я не могу дать ребенку столько любви, сколько он хочет. Мне кажется, он со мной несчастен. Пожалуйста, помоги мне не раздражаться на него. Пожалуйста, помоги не торопить, не ругать, а дарить счастье!»
И я хочу уточнить лейтмотив этой колонки: сражайся за свою жизнь! Но… не с ребенком. Сражайся с собой. С временем, с обстоятельствами, с неумением планировать. Ребенок – пусть не замечает этой борьбы. Пусть он чувствует, что рядом с ним ты счастлива. И пусть это действительно будет так. Пусть никогда не спросит «Мам, я – плохая?»
Читайте также:
www.pravmir.ru
Правила безопасности в декрете. Часть 5. Голод на достижение и признание
До декрета наш круг общения сосредоточен на работе или в вузе. Или там, где мы жили раньше, до замужества. После переезда в квартиру к мужу многие проводили досуг не в своем районе, и для нас было нормально поехать «поболтать с подружкой» из Южного Бутова в Сокольники. Было нормально – до декрета. Первый же риск, который создает декрет – это разрыв старых социальных связей.
Кто те люди, которые окружают нас теперь? Бабушка, врач, воспитатель, мамы на детской площадке… Это могут быть очень хорошие люди, но о чем они с нами говорят и как именно? Правильно, они нас критикуют и говорят большей частью о себе. Наши интересы и наши достижения их не интересуют. Их интересует то, как мы ухаживаем за ребенком (по их мнению – не так, как надо).
Возникает особый вид коммуникативного голода, который психотерапевт Михаил Литвак называет «голод на удовлетворение»: недостаток общения, которое приносило бы вам глубокое удовлетворение и поддержку.
Вспомните: когда вас хвалили и поощряли последний раз? Когда последний раз вам удавалось поговорить на любимые темы с людьми, которые вас поймут?
На сколько баллов по десятибалльной шкале вы оцените вашу потребность в удовлетворении от общения? Если ответ меньше 7 баллов, эта колонка – для вас.
«Боже, как мне не хватает общения с подругами!» – сказала себе я, и в следующий же приезд бабушки наверстала упущенное – пошла с подружками в кафе.
– Что будем заказывать? Может, блинчики?
Глядя в меню, я скисла.
– Девочки, вы заказывайте себе, я ничего не буду. У ребенка аллергия на яйца, молоко, какао через мое молоко, так что ничего из выпечки тут мне нельзя.
– А давайте закажем на всех чайничек с фруктовым чаем!
– Э… а может, просто черный? Мне можно только черный.
– Фу, платить такие деньги за просто черный чай? Давайте тогда погуляем.
Погуляли. Через час общения с подругами мне стало ясно, что с ними не о чем говорить. Они так далеки от моих проблем, они бездетные, не понимают, как меняет человека беременность и роды. Я предпринимала несколько попыток вернуть свой прежний круг общения, но все попытки заканчивались крахом: два часа мычания и попыток найти общие темы для разговоров. Мои интересы изменились, а новый круг общения не был создан.
Еще одна особенность декрета – это потеря социального статуса. Вы могли быть начальником отдела или побеждать на конкурсе «Предприниматель года», вы могли быть кандидатом наук, но нет никого, кто теперь оценил бы ваши достижения и общался бы с вами, исходя из того, какая вы на самом деле, а не того, какая вы сейчас: не всегда привлекательная и не умеющая выглаживать стрелки на брюках мужа. Такая ситуация провоцирует еще один вид коммуникативного голода – голод на признание достижений.
У мамы наступает дефицит «психологических поглаживаний»: ее действия не одобряют, ее достижения не способны оценить.
А все люди общаются ради психологических поглаживаний. Что будет, если вы не удовлетворите эти потребности? Ваше общение дома станет похоже на критическое бурчание, и вы заметите, что начинаете превращаться в унылую квочку. А как же: не получая одобрения и похвалы от других, вы будете не способны сами их давать!
Фото: Yummy Mummy’s World
В условиях голода на признание все наши действия начинают неосознанно сводиться к вымаливанию похвалы в той аудитории, которая имеется. Кто-то покупает крутую, но не функциональную коляску, кто-то учится мотать сложные намотки слинга, выкладывая фотки в социальную сеть. Всё это безобидные способы получить психологическое поглаживание. Но есть и вредные.
Самый популярный невротический способ получить признание и похвалу окружающих – сделать это за счет ребенка.
Научить его чему-то такому, что никто больше не умеет. Печально, что детей отдают на беби-йогу и заставляют плавать под водой в 2 месяца не ради них самих (через 10 лет они не будут умнее или здоровее сверстников, у которых не было «большой ванной»). Мамы часто делают это из-за собственного голода на признание.
Упражнение: напишите, как именно вы удовлетворяете свой голод на признание. Устраивает ли вас такой способ? Если да, то всё в порядке. Но многие открывают для себя, что в декрете тратили избыточное количество времени и денег для того, чтобы получить похвалу от не той аудитории – и всё равно остаться со своим «голодом».
Невозможно сделать так, чтобы свекровь, муж или мамы на детской площадке оценили то, что способны оценить только ваши ученики или почитатели.
Однако возникает еще одна проблема декрета, которая часто накладывается на коммуникативный голод: кризис жизненных ценностей и достижений. Женщину не устраивает то, чем она занималась раньше. Она не способна получать вдохновение от той деятельности, которая раньше приносила ей заработок. Ей больше не хочется быть юристом, маркетологом, бухгалтером…
Ей тяжело найти новый круг общения, потому что… она сама не понимает, какие у нее теперь интересы.
Она не нашла себя, и декрет стал способом «сделать паузу» и понять, что для нее важно на самом деле. Не нашла она и тех мировоззренческих «корней», за которые она могла бы зацепиться, чтобы пережить это тяжелое, стрессовое время.
И тут на нее сваливается множество популярных стилей жизни, которые опираются вроде бы на гуманистические, понятные и близкие всем ценности: естественное родительство, вегетарианство, йога, аюрведа, сыроедение, языческие секты, системы воспитания и закаливания… Все эти направления прекрасно удовлетворяют и голод на достижение, и голод на признание, и голод на удовлетворяющее общение среди единомышленников.
А теперь вспомните про психотропный эффект окситоцина, о котором мы говорили в прошлый раз: усиление материнского защитного инстинкта и стремление защитить ребенка от всех мнимых и не мнимых опасностей.
Прибавьте к этому чрезмерную доверчивость и некритичность: окситоцин притупляет критическое мышление и предыдущий опыт столкновения с ошибками, женщина часто не видит последствий своих решений. Поэтому так много женщин ударяются в чересчур крайние средства воспитания (типа «проныривания»), питания, ухода, закаливания.
Чем сложнее делается жизнь матери – тем сильнее удовлетворяется голод на достижение.
Ведь, например, питаться каким-то определенным идеологией образом – это своего рода карьера, подвиг. А самое главное – она теперь понимает, в каких сообществах искать новых единомышленников. И проводит уйму времени в интернете, «обучаясь» всем этим новым для нее вещам. Женщина находится на пике вдохновения, повсюду рассказывает о своих новых взглядах и друзьях.
Как определить, что ваш новый «стиль жизни» действительно приносит вам и окружающим пользу, а не является невротическим способом удовлетворить голод на достижение и признание?
Вот три пункта, положительные ответы на которые должны заставить задуматься.
Во-первых, если ваш новый образ жизни приносит только дополнительные траты: и времени, и сил, и денег, но не приносит существенных дивидендов (в пользу здоровья, заработка, роста квалификации, научных познаний).
Во-вторых, если женщина не видит недостатков в своих новых интересах или стиле жизни, а критику воспринимает в штыки.
В-третьих, если авторы методик отвергают общепринятый научный опыт и дистанцируются от других направлений воспитания или развития.
Ну и самый главный, наверное, проверочный пункт: к чему в итоге придет человек, практикующий это, через 10-15 лет? Где он окажется, как он будет выглядеть, что у него будет?
Как удовлетворить голод на признание, голод на достижение и голод на удовлетворяющее общение эффективно и здоровым способом? Как видим, все три эти «голода» взаимосвязаны.
Есть правило: если вы будете заниматься только голодом на признание или голодом на удовлетворяющее общение – это не будет эффективно. Нужно заниматься достижениями.
Тогда придет и признание, и улучшатся взаимоотношения с мужем (снова пойдет «деловое» общение, а не только о какашках и тушеной морковке), и круг общения начнет постепенно создаваться.
Вот только достижения должны быть не мнимые, а действительно влияющие на рост квалификации. К примеру, маме нравится заниматься с ребенком по методике Монтессори. Ее это увлекает, и она решает стать профессионалом в этой области, чтобы помочь другим мамам освоить методику Монтессори. Это пример здорового личностного роста, потому что он соответствует нашим проверочным пунктам.
Рост квалификации в области дошкольной психологии и педагогики поможет маме в дальнейшем на этом если не заработать, то принесет пользу ее детям и всем окружающим. Это направление роста включено в существующий научный опыт и не отвергает его, а человек через 10 лет может, к примеру, открыть собственный детский сад, работающий по этой методике. Или воспитать собственных пятерых здоровых талантливых детей.
Но все понимают, что дети, воспитанные по системе Монтессори, не будут супер-детьми с экстрасенсорными способностями, брызжущими здоровьем этакими русскими богатырями и вдобавок детьми Индиго. Дети могут быть не гениальны и должны иногда болеть. Поэтому такие ожидания – абсолютно нереальны для здравомыслящего человека, но они стали реальностью для многих последователей, например, систем сыроедения и грудничкового плавания по Чарковскому.
Вот примеры, как мои знакомые нашли здоровый способ развиваться в декрете. Наша крестная организовала дистанционную воскресную школу, чтобы иметь возможность преподавать. Наша соседка, будучи увлечена выпечкой, стала продавать ее и создала группу своих поклонников во ВКонтакте.
Но наиболее сильно действуют оффлайновые встречи по интересам, поскольку устраняют еще один вид коммуникативного голода, риск которого возрастает в декрете: голод на события.
Недавно я пошла на курсы по кройке и шитью. Свекровь и муж меня отговаривали: в магазине вещи купить проще, а я буду уставать. Но мне так хотелось «выбраться из квартиры», что я настояла, чтобы раз в неделю меня отпускали туда. Я боялась, что окажусь среди гастарбайтерш, которые осваивают профессию швеи. Но большинство женщин из нашей группы оказались мамами в декрете, некоторые – многодетными. И у всех одна и та же история: муж отговаривал, потому что не очень жаждал оставаться с детьми, да и денег жалко: нужно платить кредит.
Думаете, о чем мы разговаривали на курсах? О детях и мужиках? Нет! О дизайне и тканях! Ради этого они приехали сюда и потратили деньги! Большинство из них не собирается становиться швеями. Это общение просто дает им возможность прийти домой и любить всех окружающих.
Понятное дело, что если мы увлекаемся методикой Монтессори – нам не обязательно открывать Монтессори-сад. Если мы вяжем – нам не обязательно вязать на заказ. Но сама имеющаяся возможность («это востребовано!») – дает очень много самоуважения, столь необходимого в декрете.
В следующей колонке мы поговорим о 5 ошибках поиска своего «призвания» в декрете.
Читайте также предыдущие части:
www.pravmir.ru
Правила безопасности в декрете. Часть 4. Психотропный эффект окситоцина
Гормон кормящих матерей окситоцин физиологи называют амнестическим гормоном. По-русски — «гормон забвения». Помимо обеспечения сокращения матки и секреции молока, он известен своими психотропными эффектами. Во-первых, он тормозит способность запоминать и извлекать из памяти предыдущий опыт. Биологически это нужно для того, чтобы заставить мозг работать избирательно в пользу ребенка и быть «здесь и сейчас». Мать буквально не может сосредоточиться ни на чем другом. Во-вторых, он усиливает привязанность к кругу «своих», но вместе с тем – усиливает враждебность по отношению к «чужим». Чужими могут быть названы: жизнь в городе (большинство ушедших в «экологические секты» — мамочки в декрете!), прививки, мясо… Вы понимаете, о чем я? Если вы всю жизнь спокойно пили кипяченую воду, то в декрете вас может «переклинить» и вы будете пить только талую воду, настоянную на шунгите. Это все окситоцин, да-да!
На днях я закатила истерику на плече у мужа на тему: «Надо срочно переезжать в деревню, заводить козу и цесарок, потому что в городе мы умрем!». Я была уверена, что ребенок болен. Моя девочка закатывала истерики, была гиперактивна, плохо засыпала, не ела ничего, кроме макарон. Вдобавок по телевизору и Интернету постоянно шла речь о боевиках ИГ (террористическая организация, запрещенная в РФ – Ред.), и я точно была уверена, что нашу бутовскую многоэтажку, где мы собираемся жить, в ближайшее время разбомбят террористы. Они обязательно доберутся и до ядерной бомбы. Все! Надо продавать квартиру и бежать на Алтай! Отказаться от телевизора и городских овощей с нитратами!
Муж спокойно рассказал мне все, что знал про ядерную бомбу, рассчитал вероятность такого сценария развития, и, уверенный, что вняла его логическим доводам, добавил, что не готов бросать свою любимую работу в центре Москвы. Но если я хочу, то летом он отвезет нас с детьми к бабушке на дачу и даже позволит завести одну цесарку.
«Эгоист!» – в сердцах подумала я и заснула. «Бегством от конца света» меня накрывает уже не первый раз. Обычно в таких случаях я еще всю ночь думаю о том, что раз муж меня не понимает – нам точно надо развестись. Правда, у меня уже давно есть иммунитет от таких закидонов – моя профессия. И накрывает меня ненадолго.
Будучи журналистом, я много общалась с всевозможными фанатиками и сектантами. Сыроедами, анастасийцами, вегетарианцами, язычниками, сбежавшими в экопоселения. У каждой семьи был свой перечень врагов (мясо, прививки, городские продукты, городская вода, «паразиты» в мозгу, которых они выводили «чистками» и которых там, конечно, не было…). Так вот, почти у всех из них была одна и та же история: весть о том, что они «жили неправильно и травили себя», приходила всем в одно и то же время. В перинатальный период.
Способствовал такому развитию событий один маленький пунктик в психологическом портрете персонажей: враждебное отношение к незнакомым людям. Деление мира на «своих» и «чужих». Уверенность, что кто-то (производители детского питания, ученые, врачи…) хочет целенаправленно нанести тебе вред.
Я не имею достаточной квалификации, чтобы разбирать в этой колонке причины такого психологического портрета. Как журналист, я наблюдаю следствие: если у вас в подсознании есть некий «враг», то в перинатальный период под воздействием окситоцина у вас усилится агрессия к этому условному врагу. И если раньше эта агрессия была нужна, чтобы убежать от тигра, то сейчас, в период условной безопасности окружающего пространства, наше воображение выискивает врагов само.
И помните о том, что агрессия может быть перенесенной. Не всегда она будет направлена именно на того врага, который сидит в подсознании (отца, мать, себя самого, например). Это будет мясо, антибиотики, врачи, прививки… Список продолжите сами. И если не разобраться в себе и не обратиться к специалисту – такую женщину и ее семью может ожидать печальный сценарий.
Видела я детей, выращенных на сыроедении. Эти стертые зубы, кривые ножки и рахитовые головы. Видела я городских людей, сбежавших из города в деревню, наслушавшихся пасторальных бредней о том, что на природе и без лекарств наши предки были здоровее. Не умеют они там жить, не могут построить крепкое хозяйство. Потому что сначала нужно было решить психологические проблемы. От себя не убежишь.
Здоровый выход из «окситоциновых бзиков» – христианское миропонимание, где грех отделяется от грешника, а мир не делится на «своих» и «чужих».
У практикующей православной женщины враг находится внутри нее самой, но только это не она, а грех.
Сейчас я понимаю, что отделяя себя от своего греха (это не я) и борясь именно с грехом, а не с собой – я люблю себя, я не испытываю агрессию к себе, мне не нужно переносить ее на мясо (я была веганом два года и выглядела как спичка, у меня сбились месячные. Это ли не агрессия к себе?). Так же я отделяю «грех» от других людей и понимаю, что врачи сами по себе не хотят мне вреда. Их враг, так же, как мой – недостаток квалификации. Повышать свою (в том числе научной разборчивости) квалификацию и искать тех, кто квалифицирован – вот адекватный выход.
И когда у меня случаются «закидоны», я говорю себе: ох, милая, помни: во-первых, это окситоцин. Тебе будет наплевать на науку и на законы логики. На разумные доводы мужа. Если переклинит – поможет только внутренняя пауза и успокоение: подожди, приди в себя, это – окситоцин. Во-вторых, давай искать настоящих виновников твоих проблем. Не жизнь в городе как таковая. Не телевизор как таковой. А то, как ты это используешь.
Обычно наутро я вспоминаю о четвертом законе логики – законе достаточного основания: «Всякое утверждение должно иметь достаточное обоснование». И о принципе Оккама, который более понятно сформулировал биолог Дмитрий Жуков: «К более сложным объяснениям следует прибегать, когда простые не объясняют имеющихся фактов». И я поняла, что гиперактивность моего ребенка вызвана недостаточной физической нагрузкой (в беременность я не могла гулять с ней столько, сколько раньше) и обилием мультиков. Увеличив прогулки и сократив мультики, я получила улучшение. В деревню удирать не пришлось.
А еще я думала о том, что как хорошо, что я дала себе слово когда-то использовать принцип «Муж всегда прав», который тоже взяла из этики христианской семьи. Когда в период «окситоциновых закидонов» а-ля «А-а-а, мой ребенок умирает!» муж меня успокаивал логикой, я не верила в логику, потому что – окситоцин. Потому что паника за родного. Я говорила себе: ОК, давай сейчас послушаем Сашу, а когда тебя отпустит, разберем, чего это он там говорил и чьи доводы вернее. И это помогает!
Как правило, на мужа окситоцин не влияет в той степени, в какой он отравляет мозг любимой женщине, и он способен сохранять разум и апеллировать к науке. Я наблюдала, что творится в семьях, где жена – глава семьи. Вот ее «окситоциновые бзики» никто не может сдержать. Семья тратит лишние деньги, лишнее время на последствия этих «бзиков», на вот это «надо что-то делать прямо сейчас, иначе все мы умрем!».
Итак, окситоцин усиливает привязанность к «своим» и враждебность к «чужим». И чтобы избежать невротических поступков, во время декрета очень нужно разобраться, кто в тебе эти «чужие» и с кем ты борешься на самом деле.
Торможение памяти и мотивации на фоне грудного вскармливания
Теперь поговорим о других психотропных эффектах волшебного гормона кормящей мамы. Это эффект торможения мыслительной деятельности и снижения мотивации.
В первые месяцы кормления грудью мне приходилось прилагать сверхусилия даже для того, чтобы поднять трубку и позвонить в парикмахерскую. Я панически боялась забыть выключить плиту, а в поликлинику мы ходили только вместе с мужем, потому что я была не в состоянии запомнить порядок посещения врачей и разобраться в бумажках и кабинетах. Я напоминала себе Ежика в тумане: «Я Ежик, я упал в реку. Пусть река сама несет меня вниз по течению».
Как известно, ничего хорошего внизу по течению быть не может, особенно, если это плавание неуправляемо. Известно, что окситоцин снижает уровень тревоги. Но одновременно с этим он ослабляет мотивацию, потому что для мотивации необходим некоторый уровень тревоги.
Окситоциновое торможение памяти наряду с другими рисками декрета обусловливает неспособность матери «выйти за пределы» текущего момента и понять, например, что крик ребенка вечно продолжаться не может. Образуется т. н. «туннельное восприятие»: зацикленность на проблеме, когда женщине кажется, что она находится в состоянии безысходности, а сил менять что-то нет (помните про ослабление мотивации!). Однако маме необходимо начать перестраивать жизнь так, чтобы удовлетворять и свои интересы. Если не начать управлять «несением по «окситоциновой» реке» – вы рано или поздно окажетесь в депрессии.
Посмотрите, что мы получаем: вызовов много, а окситоциновое торможение обусловливает ограниченную способность женщины справиться с ними самостоятельно. Вот и получаются такие мысли: «Вроде все хорошо: чудесный ребенок, чудесный муж, отдельная квартира. Казалось бы: вот оно, счастье, бери руками и вкушай. А мне так тошно – хоть из окна прыгай». Со стороны ваша жизнь будет казаться очень счастливой. Поэтому ни муж, ни врач, ни подруги не смогут понять ваше состояние. Самой себе помочь тяжело. Выход я вижу в создании родительских групп поддержки.
Как преодолеть окситоциновое торможение и когда это делать не стоит
Ваш мозг будет работать избирательно, но можно попасть в эту «избирательность», сделав что-то своим приоритетом помимо ребенка. Любая интересная матери деятельность сводит психотропный эффект амнестического гормона на нет. В первые месяцы жизни ребенка я очень быстро написала и отлично защитила диплом на интересную мне тему. В то же время сдать госэкзамен на фоне лактации оказалось делом почти невыполнимым, и мне поставили хорошую оценку из жалости. В первом случае я запоминала и перерабатывала огромное количество информации легко, во втором мне это не удалось из-за отсутствия интереса и мотивации. Вот и ответ: если вам что-то интересно – это тут же становится приоритетом. Найдите какой-то побочный интерес в том занятии, которое вам не дается на фоне лактации.
Однако имейте в виду, что сопротивление окситоциновому торможению может быть опасно. Ведь не зря природа предусмотрела все именно так! Если женщина сосредоточена на чем-то кроме ребенка (например, на своей страшно важной работе), то ребенок на какой-то момент буквально выпадает из приоритетов. А так, как мозг работает избирательно, кормящая и очень любящая мать может, например, забыть этого самого спящего ребенка в раскаленной машине. Она может быть уверена, что отвезла его в пункт назначения – к няне или бабушке. Но что-то ее отвлекает, и момент собственно «передачи ребенка» просто выпадает из памяти, заменяясь намерением. Именно поэтому «страшно важные дела» в декрете, которые занимают слишком много вашего внимания, должны быть делегированы кому-то другому – например, мужу.
И, конечно, не стоит ожидать от себя слишком многого в этот период и заставлять себя достигать, достигать и достигать. Иногда сопротивляться окситоциновому торможению все же не нужно, иногда важно разрешить себе получать удовольствие от того, что ты – Ежик, ты упал в реку и – пусть река сама тебя несет. Лишь бы это был ваш выбор и «несение» было управляемым не окситоцином, а вами.
www.pravmir.ru
одна в квартире с ребенком
Младенец орал, наверное, 10-й раз за день и орал долго. В голове гудело. Успокоить было очень просто – приласкать, дать грудь. Но я поймала себя на страшной мысли, что не могу сделать простое и естественное действие — взять на руки и приложить к груди, как я всегда делала. Мне противно. Мне кажется, что из меня высосали все соки. И я просто НЕ МОГУ взять этого ребенка на руки, словно он – не мой. Словно не желанный. Я поняла, что я схожу с ума. Что мне хочется причинить вред ребенку. Сделать ЧТО-ТО, ЧТОБЫ ОНА ЗАТКНУЛАСЬ.
Я думаю, что для многих молодых матерей эта тема является запретной. Они не готовы признать, что за красивыми фотками в слингах в соцсетях, за уверенностью в любви и желанности по отношению к своим детям могут прийти жуткие психозы. Они уверены, что истории, когда мать выкидывала детей из окна и выбрасывалась вслед за ними, или истории, как мать, желая успокоить ребенка, как обезумевшая трясет его и обеспечивает ему смертельное кровоизлияние в мозг – никогда не станут их историями. Дай Бог, чтобы эти истории были про каких-нибудь алкоголичек, а не про нас с вами. Но, к сожалению, кроме бедности и алкоголизма, есть третий фактор риска, который делает с нами ужасную вещь: подавляет материнский инстинкт, отключает разум и внезапно погружает в желание причинить вред своему любимому ребенку. Этот фактор – эмоциональное выгорание мамы, которая находится одна в квартире с детьми младше 3-х лет более нескольких часов.
У каждой мамы будет разный запас прочности, зависящий и от опыта проживания стрессовых ситуаций, и от опыта материнства, и от возраста ребенка. Кто-то может выдержать и несколько суток (например, когда муж в командировке). Но рано или поздно накроет всех. Сначала вы почувствуете, что не способны больше проявлять эмоции нежности и «сюсюкаетесь» через силу. Это первый «звоночек»: у вас пропадает способность проявлять эмоции по отношению к ребенку и отвечать на его эмоции. И если вы живете в квартире с родственниками – в этот момент вы отдаете ребенка на руки кому-то другому. Так и делали женщины веками. Никогда, слышите – никогда не было в истории такого «счастья», как отдельная квартира. Ни дети, ни мамы к этому не приспособлены. И если вы живете в квартире с любящей бабушкой – можете дальше этот текст не читать. А вот если вам повезло жить в отдельной квартире – вы клиент эмоционального выгорания. Вы проигнорируете первый его признак (дефицит эмпатии к ребенку) и дальше с вами произойдет вот что.
Ребенок отсутствие эмпатии тут же чувствует и воспринимает это как угрозу своему состоянию. Ему бы помолчать, поспать, дать вам отдохнуть. Но этого – не будет. Он будет орать – именно сейчас, когда вам так необходим перерыв – он зайдется ором и не успокоится даже у груди, потому что из вашего молока так и сочится адреналин – гормон борьбы или бегства. Дальше вы попадаете в замкнутый круг: он орет – вы не можете успокоить – он орет сильнее – вы не хотите успокаивать, потому что его голос уже кажется вам противным.
Наступает момент, когда кора головного мозга просто проиграет более древней части вашей головы – лимбической системе, которая решит, что вам грозит опасность. Вы не ели, не пили, не писали, не спали много часов подряд, и вашему мозгу будет наплевать, что ребенок живой и желанный, что он не виноват. Мозг сыграет с вами злую шутку: он воспримет ребенка как агрессора, который немедленно нужно устранить.Мягкое проявление этого состояния – желание остаться одной. Жесткое – желание агрессии по отношению к ребенку.
http://www.pravmir.ru/wp-content/uploads/2015/11/poiofj62o01muto.jpg
Конечно, почти все из нас не пойдут за этим едва осознаваемым, страшным, стыдным желанием. У вас будут способы вернуть контроль себе и перестать быть животным. Прежде всего, наша защита – окситоцин, гормон привязанности кормящих матерей. Этого гормона гораздо меньше у пап. Это сыграло злую шутку со швейцарским альпинистом Эрхардом Лоретаном, который, оставшись на Рождество в одиночестве с любимым грудным сыном, исчерпал разумные способы его успокоить и в исступлении встряхнул кричащего младенца, и тот заснул уже насмерть. На суде папа плакал и раскаивался, и судья, будучи уведомлен о шейк-синдроме (синдром встряхивания младенца), который поражает в одинаковой мере как детей неблагополучных алкоголиков, так и детей любящих и правильных родителей, освободил отца от тюремного срока, сказав, что тот достаточно себя наказал. Так что папы в зоне риска больше, чем мы.
Но отец, который остается с ребенком более, чем на 3 часа в одиночестве, это все-таки редкость. А для матери быть с ребенком одной с утра до позднего вечера и делать все домашние дела – это сегодня общественная норма. Но норма ли это для нашей физиологии и психологии? Наш мозг говорит, что это – патология, что этого нужно избежать всеми силами. Вы не знаете, какая бомба в вас заложена и когда прозвенит звонок. Давайте признаем: периодическое наличие желания причинить вред ребенку – это не стыдно, более того, для многих из нас, живущих в отдельных квартирах, это – неизбежно, и эти эмоции нужно научиться безопасно проживать.
Мой лимит с первым ребенком был 10 часов одиночества. В 9 утра муж уходил на работу до 21 часа, но меня накрывало к 19-ти. Если к 19 часам я устраивала себе каким-то образом «перерыв» от младенца (путем визита бабушки, подруги или хотя бы дневного сна) – день проходил нормально. Но я не сразу угадала свой «час X». Однажды муж пришел с работы, а я выбежала из комнаты, некрасивая, заплаканная с возгласом «Я придушу ее!». Муж едва скинул ботинки и метнулся к младенческой кровати. Конечно, никого я не придушила и не собиралась. Из кроватки вопило нечто сопливое и красное, но вполне здоровое. Даром что вопило уже часа два. Минуту назад я вновь и вновь делала попытку успокоить ее грудью, только это были уже холодные объятия очень усталой мамы, которая рыдала в этот момент сама. Наутро я рыдала уже от раскаяния и просила прощение у мужа, что сказала такие страшные слова – «придушу». Я провожала его на работу со словами:
– Пожалуйста, приходи с работы пораньше. Мне кажется, что иначе я могу причинить ей вред.
И он приходил.
Но однажды он уехал в командировку.
Накануне я говорила: «Пожалуйста, не оставляй меня одну, давай вызовем такси, и я уеду к родителям». Я знала свою «бомбу». Но муж – не понимал меня. Он думал, что сутки я смогу потерпеть:
– Конечно, уедешь, но давай я сам отвезу тебя и помогу собраться. Подожди, пока я приеду через день.
– Нет, ты не понимаешь, я не могу подождать!
Он действительно не понял и обиделся. Он приводил кучу разумных доводов, что я сама не вынесу тяжелые вещи, что не хочет, чтобы меня вез чужой человек в другой город. А я стояла как в тумане. Он не понял меня, и я его не винила: когда муж дома, я адекватна и весела, мой ребенок смеется и радует нас. Он не мог понять, как страшен вечер в одиночестве с ребенком, когда ты уже не можешь выйти на улицу «разбавить» взгляд елочками, качельками и другими людьми, и сенсорный голод откликается ночными кошмарами, и некуда бежать.
http://www.pravmir.ru/wp-content/uploads/2015/11/maman.jpg
Наступил вечер. Наступило эмоциональное отупение. 9 раз я успокаивала девочку любя, но на десятый меня надо было успокоить саму. Вот он, десятый. Я почти физически чувствую этот «приход», как сквозь ор я теряю себя, и в мутном взгляде рушится комната.
Я отстегиваю орущую девочку с детского стульчика и почти швыряю ее в кроватку – там она будет в безопасности от себя и от меня. Я убегаю в туалет.
Сколько времени я там провела – я не знаю. Через некоторое время я обнаружила себя сидящей на унитазе и тупо раздирающей кусочки туалетной бумаги. Я смотрела на белую стену, и по ней мелькали какие-то цветные мушки. Из комнаты доносились вопли младенца.
«Надо выходить». Я почти заставила себя выйти.
Дочь была вся в соплях. Противная.
Я стала молиться. Ор не замолкал. Потом я била боксерскую грушу мужа. Ор не замолкал. Наконец я поняла, что сама дочь не замолчит и надо что-то сделать. Надо ЗАСТАВИТЬ СЕБЯ ДАТЬ ЕЙ ГРУДЬ.
Я рывком, со злобой взяла дочь из кроватки и рывком же швырнула ее на диван. Силой всунула грудь в рот. Мне хотелось агрессии, пусть даже такой минимальной. По-максимуму старалась контролировать себя. По крайней мере, мне так казалось. Да, я резко с ней обошлась, но ровно настолько, чтобы ей было не больно. Пока еще я чувствовала эту грань.
Мы обе отключились и спали несколько часов. Вокруг был разгром и немытая посуда.
На утро я вызвала такси, собрала за полчаса три сумки, незнамо как – откуда только силы взялись – вынесла во двор тяжеленный упакованный манеж и все остальное барахло и уехала к родителям. Там я отоспалась и отъелась. Миновало. Я снова могла любить своего ребенка. Я с ужасом воображаю, что брось я в тот вечер Машу на кровать чуть посильнее или будь она чуть помладше – я могла бы обеспечить ей «синдром встряхнутого младенца» (шейк-синдром). Я действительно себя контролировала или думала, что контролирую?
Я подумала и о том, что другой маме в силу каких-то факторов риска может захотеться этой «агрессии» чуть больше – достаточно для того, чтобы причинить вред ребенку. Просто у нее будет меньше сдерживающих факторов. Она может быть младше меня, она может не кормить грудью и не иметь окситоцина в таком количестве в крови, она может просто не уметь успокаивать ребенка. Мы должны перестать винить таких матерей и сделать все, чтобы проинформировать каждую молодую маму еще в роддоме: «Дорогая, в тебе заложена бомба. Вот список рекомендаций, чтобы избежать взрыва».
Эмоциональное выгорание не проходит с окончанием младенческого периода – оно актуально и для мамы двух-трехлетки, потому что истерик у детей меньше не становится. И они так же остро чувствуют момент наступления отсутствия эмоционального отклика у мамы. И так же, как и в младенчестве, включают издевательскую сирену «Спасите меня от моей холодной матери».
Моя соседка – мама тоже почти трехлетней тоже Маши. Вот она шлет мне СМС с отчаянным возгласом: «Она орет уже полчаса. Я не знаю, как это можно пережить». И я отвечаю ей: «Ты одна? В одиночку это пережить нельзя». И мы приходим друг к другу «поплакаться» по очереди.
В следующей колонке я напишу способы предотвратить эмоциональное выгорание и сенсорный голод мамы. Пока правило № 1: не оставайтесь одни в квартире с детьми младше 3-х лет более нескольких часов подряд. Это опасно для жизни ребенка! Проинформируйте об этом мужа. Обзаведитесь подругами, которые были бы не в другом районе и не в социальной сети, а рядом, которых вы можете звать к себе в середине дня, чтобы «отпустило». Просите о помощи. «Скидывайте» ребенка на другие любящие руки, даже если бабушка будет кутать его в жуткие розовые шмотки, а дедушка халтурно подмоет попу. Однако помните о том, что «любящие руки» тоже рано или поздно испытают эмоциональное выгорание, и «час X» у них придет гораздо раньше, чем у вас.
http://www.pravmir.ru/author/user_1354174772/
Правила безопасности в декрете. Часть 1: одна в квартире с ребенком
Девочки, кто читает «Правмир», может быть дублирую.
www.baby.ru